Дорожная симфония «Повестей Белкина»: псковичи оценили спектакль театра имени Пушкина на отлично

Дорога меняет нас. Мы становимся откровеннее - прежде всего, сами с собой. Мы готовы рассказывать  то, что скрывали не один десяток лет, и доверяем незнакомцам-попутчикам самые сокровенные тайны и истории. Дорожные байки - так выглядит признание своего одиночества и смирение с ним. Сейчас мы ищем родственную душу в самолете или вагоне электрички, а в веке позапрошлом веке местом встречи заплутавших душ была станция, на которой меняли лошадей. И трудился на ней в поте лица маленький, казалось бы, человек - станционный смотритель. Как Харон, стоящий на переправе. Через реку Стикс.

***

Логично, что именно дорога становится главным образом, объединяющим все сюжетные линии в спектакле «Повести Белкина», поставленном Театром имени Пушкина 18 лет назад и сыгранном вчера впервые на сцене Пушкинского театра в рамках XXIII Пушкинского театрального фестиваля. Спектакль поставлен по четырем повестям из одноименного цикла (исключение - «Барышня-крестьянка», но ее упоминают в ходе действия) как несколько сменяющих друг друга монологов. Путешественники коротают время на станции и чтобы не скучать, пока меняют лошадей, они по очереди рассказывают проезжему писателю - Ивану Петровичу Белкину, альтер-эго самого Пушкина - свои истории.

Сценическое пространство организовано предельно аскетично: пять-шесть скамеек (смутно напоминающих онегинские) и верстовой столб - центр притяжения четырех героев, рассказывающих свои захватывающие истории. Грустные, комические, трагические - актерам удалось передать всю жанровую многослойность пушкинского текста, в котором бытовая описательность на грани натурализма соседствует с мистикой («Гробовщик») и ричардсоновскими страстями («Метель»), где трагедия «маленького человека» («Станционный смотритель») соотносима с испытаниями Рока («Выстрел»). И над всем этим главенствует знаменитая пушкинская ирония-усмешка, мол, как хотите, так и понимайте, все случайно в этом случайнейшем из миров.

На сцене присутствует еще небольшой экран - то ли окно, то ли зеркало, отражающее внутренний мир героя, то ли волшебный фонарь, отражающий время и место действия. Вот мелькает пурга, кардинально меняющая жизнь героев эпизода «Метель», вот прекрасный окруженный зеленью пруд, у которого у тех же героев происходит решительное объяснение. Но все же главным временем действия спектакля становится осень. Это листья, кружащиеся не только на экране, но и в финальной сцене - разговора Ивана Петровича Белкина с мальчиком, который метет опавшую листву и рассказывает ему о том, что случилось после смерти станционного смотрителя, это дождь, под который так скучно ожидать лошадей и так естественно травить то ли анекдоты, то ли трагедии Шекспира (которые суть те же анекдоты, но возведенные в сотую, в тысячную степень), это приглушенный свет, изредка воспламеняющийся красным закатом.

Это осень пушкинского сватовства к 17-летней красавице Наталье Гончаровой, осень томления по счастью. Это как раз те месяцы, которые в 1830 году Пушкин провел в Болдине. Соединение тишины и досуга, необходимых для раздумий, и тревожного и веселого напряжения, рождаемого чувством приближения грозных событий, выплеснулось неслыханным даже для Пушкина, даже для его «Осенних досугов», когда ему бывало «любо писать», творческим подъемом. В этот период, который позднее войдет в историю русской литературы под названием «Болдинской осени» в числе многих шедевров был создан цикл рассказов «Повести Белкина».

***

В классической симфонии 4 части - Allegro, Аdagio, Largo, Andante. Здесь - так же. Быстрый «Выстрел» (И.Л.П. - Андрей Заводюк), элегическая «Метель» (К.И.Т. - Тамара Лякина), протяжный строгий «Гробовщик» (Б.В. - Константин Похмелов) и лирично-сентиментальный «Станционный смотритель» (Самсон Вырин - Владимир Николенко). «Барышня-крестьянка» в структуру не вписалась, хотя пыталась, как мы уже говорили. Всеми этими героями, впрочем, как и авторами - фиктивным и настоящим - крутит-вертит судьба, которая ходит об руку со случайностью (чему быть, того не миновать). Кажется, такая история, как описана в «Метели», может быть только во сне - ан нет, в действительности такое случается. Вроде бы в «Гробовщике» описано все предельно явственно и реалистично - ан нет, оказывается, все сон. Так и работает ирония: возвышая повседневность, предавая сомнению идеалы - и наоборот. Стираются границы, и из-за маски Ивана Петровича Белкина выглядывает лукавый автор, записывающий в свой блокнот любой случай. Эдакое триединство: Случай - случайность - судьба.

Главные приемы, которые использует режиссер спектакля Юрий Еремин и его актеры, традиционны: симметрия, жест, мимика и слово. Язык этих повестей таков, что изложенные в форме монологов, они раскрываются во всей своей полноте, весомости и многозначности. К ним ничего не надо добавлять - ни новомодных костюмов, ни новомодной музыки, ни преувеличенно-гротескного декора или макияжа - все это было бы неуместно. Слово, удивительное по своей красоте (неужели они так разговаривали всего 200 лет назад?!) и активное по энергетике, слово в его первозданном виде летит со сцены. «Такое удовольствие - произносить со сцены слова великого Пушкина - что хочется воскликнуть «Браво, Пушкин!», - признается после грома оваций исполнительница роли К.И.Т. - н.а.России Тамара Лякина, благодаря псковичей за теплый прием.

***

Дорога, шире - путь, который проходят в спектакле «Повести Белкина» актеры Театра имени Пушкина, - это, по сути дела, «вышивание новых узоров по старой канве» - так, между прочим, определял свой художественный стиль сам Пушкин (в том числе стиль «Повестей Белкина»). Множество вариантов одних и тех же вечных, как мир, историй.

Наверное, такую же историю в своих жизнях проходим и мы - аплодирующие зрители-соучастники вчера, действующие лица - сегодня. Дорогу, которая меняет нас и о которой писать сегодня по большому счету некому...

PS: Афиша спектаклей XXIII Пушкинского театрального фестиваля и информация по наличию билетов - ЗДЕСЬ.