«В России плохо с бизнесом, я – счастливое исключение» - Игорь Савицкий

Центр Деловой Информации продолжает публикацию серии интервью с руководителями ведущих предприятий области в рамках проекта «Капитаны псковского бизнеса». Оценка экономической ситуации, сложившейся на Псковщине, бизнес-прогнозы, рецепты успеха - все это и многое другое наши читатели могут узнать из первых уст. 

Мне посчастливилось ожидать аудиенции у одного из самых маститых мэтров псковского бизнеса Игоря Савицкого не в гламурной приемной с кофе и свежими газетами, а в его кабинете, на рабочем совещании мастеров Псковского завода механических приводов. Производственные вопросы, рационализаторские предложения, технические нюансы – все это Игорь Николаевич на равных обсуждал с инженерами. «Дело делайте, я готов», «давайте попробуем», «давайте вдумаемся», а один из самых используемых оборотов – риторический вопрос – «Логично?». Было понятно, что Савицкий в курсе всех дел и проблем, существующих на заводе. Меня как гуманитария настолько впечатлили обсуждения чертежей, все эти «дельты», «контуры», «полиуретаны» и «подшипники», что я не могла начать беседу, не задав вопрос об образовании и корнях такой глубокой осведомленности. 

 

- Игорь Николаевич, какой вуз вы окончили, куда пошли работать после учебы?

- Я учился в политехе на факультете электроприводов и автоматики. Псковский завод механических приводов заработал в 70-м году, ну а я сюда пришел в 73-м. Самое главное, что я вырос на этом заводе. Я пришел работать учеником электрика, потом работал электриком-ремонтником, практически во всех цехах, инженером-электронщиком, робототехником. А в 1989 году организовал кооператив НПН и ушел с завода, в творческую командировку на 11 лет. В 2000-2001 году мы купили это предприятие. Все говорили, что мы зря это делаем, что все продают предприятия, а мы покупаем, что мы никогда не получим с него прибыли, что все будет плохо, что заводы умирают. Сейчас это прибыльное предприятие, все хорошо со средствами, только не хватает рабочих рук.

- Как удалось сделать его прибыльным?

- Есть такой принцип предпринимательства: где сам сидишь, там и прибыль. Был я в «Орбите» - была прибыль, то же самое - с «Пластпромом». В 2006 году я, наконец, сел за стол руководителя завода. Год от года дела стали идти все лучше и лучше. Сейчас это вполне рентабельное предприятие, головная организация холдинга НПН, дающая самые большие доходы.

- Холдинг НПН сегодня – порядка 10 довольно разноплановых фирм и организаций. Это Псковбанк, охранное предприятие «Сова», НПН-Авто, завод «Пластпром», предприятие «ТехноМеталл», строительная фирма «Орбита». Почему сейчас самое пристальное внимание вы сосредоточили именно на ПЗМП?

- Понимаете, в банке сидеть мне не хочется, хотя он приносит прибыль. Завод - это моя среда, я в ней вырос. В банке вот я сижу: вы приходите, я даю вам деньги, а потом вы отдавать не можете, я должен вас привести в кабинет, найти волшебные слова, чтобы вы мне деньги вернули. По большому счету, я вас должен напрягать, а я не хочу этого делать. Если работать в строительстве – надо давать взятки чиновникам, получать госзаказы… Здесь я работаю, и никому ничего не должен, никаких взяток не даю, ни в каких тендерах не участвую. Есть завод и есть рынок, на котором мы занимаем достойное место: выпускаем редуктора на высококлассном оборудовании. Для меня станок – как игрушка для ребенка. Это же счастье - купить за млн долларов великолепный станок или токарный обрабатывающий центр. Мне приятно от того, что мы работаем по самым передовым технологиям, обновляем оборудование. Мы авторитетны в области металлообработки, не лезем в госзаказы. Наше положение очень стабильно, мы зависим только от рынка. От чиновников – не зависим.

- Как вы считаете, ваше положение на рынке изменится в связи с вступлением России в ВТО?

- ВТО - это смертный приговор российскому производству. У нас производительность труда ниже в 7-8 раз, чем на Западе на аналогичном оборудовании. Поставьте лучший в мире шлифовальный станок: он у меня работает в 7-8 раз менее производительно, чем на Западе.

- Почему?

- Плохие, неподготовленные инженеры-технологи. В России не было никогда хорошей инженерной школы. В чем была проблема России? Вот живут американцы и живем мы. Мы взяли и запустили спутник, по-тихому, американцы прошляпили. И вызывает их президент: «такие-сякие, едите хлеб американского народа, налогоплательщики вами недовольны». Ему отвечают: «Сэр, они не могут холодильник сделать, стиральную машину. Вся страна ходит голая и босая, а талантливые инженеры сделали спутник, который никому не нужен».

На ПЗМП работали 1000 человек, толковых инженеров можно было пересчитать на пальцах одной руки, а с высшим образованием были многие. У нас не готовили так называемых управленцев, менеджеров. И получалось, что приходит на завод человек, видно, что хороший инженер, его начинают толкать вверх: ты будешь начальником цеха. Из хорошего инженера мы получали плохого начальника цеха.

Еще одна причина низкой производительности – в том, что мы не можем должным образом «построить» народ. Есть так называемый Трудовой Кодекс, который не позволяет нам повышать производительность труда. Российский рабочий защищен от всего, даже от того, чтобы зарабатывать больше денег. Вот посмотрите на предприятие DULA – там другие порядки. Там работают те же русские люди, но завод этот создан с нуля, и там высокая производительность труда. Когда мы создавали «Пластпром», мы набрали туда новый личный состав, нам намного легче было организовать работу и работали достаточно производительно.

А здесь ситуацию плохого отношения к работе приходится ломать до сих пор. Это такой российский менталитет – работать вполсилы. В 2000-2001 году было понимание: пока не уволим последнего инженера, ничего не построим. Сейчас прошло 10 лет, стало получаться по-новому.

- Откуда брали новых работников?

- С улицы. С кадрами все плохо до такой степени, что лучше взять учителя и сделать из него инженера-технолога, чем взять специалиста с соседнего завода, воспитанного в советских традициях. Лучше взять того, кто ничего не знает и учить его по-новому.

Сейчас у предприятия был плохой месяц: не выполнили план, получили прибыль, но не такую, на которую рассчитывали. Рабочие не получили доплат и премий. Люди начали бегать. А до этого никто ничего делать не хотел. Они просидели спокойно месяц, и никто не пришел и не сказал: «Начальник, дай мне работу, у меня семья». Он считает, что может прийти ко мне в конце месяца и потребовать что-то. Я бы мог ему заплатить, но в этом нет никакой справедливости. Каждому дана возможность заработать деньги. Кому нужны деньги – приходите, работайте. Мы можем давать дополнительную работу за дополнительные деньги. Но тут начинается КЗОТ: мы никого не можем здесь оставлять после 8-часового рабочего дня. В советское время у меня не было ни одного выходного. Тогда было крепостничество. Тебя могли уволить, в ЛТП отдать. Я мог прийти и качать права в стране Советов?

- Получается, то, что было в советское время, потеряли, а нового…

- Да не было ничего хорошего в советское время! Вот возьмем этот завод. На Западе так не строят: там стены утепляют, чтоб поменьше потреблять теплоэнергии, чтобы конкурентоспособность увеличить. Вот посмотрите – из окна предприятие DULA. Это легкие панели, можно их снять, переставить. Завод построен по уму. А ПЗМП - это тихий ужас, огромные здания. Приезжают американцы – спрашиваю: что вы делаете, если людей не заставить работать? Отвечают: «Закрываем предприятие и открываем в соседнем штате». А попробуйте у нас получить разрешение на строительство завода. Надо же найти землю, взять кредит (а попробуйте его отдать за год!). Каким образом у нас можно построить завод? Создавать порядок на тех площадках, которые имею я, очень дорого. Мы пытаемся делать бордюры, газоны, ремонт кровли, у меня под крышей 90 тыс.кв.метров. Предприятие такого плана на Западе – это 2000-3000 кв.м. У меня в 30 раз больше, так называемый завод полного цикла. Нигде такого нет: своя кузница, термичка, все свое, нет только своей нефтяной скважины. Так на Западе заводы не работают. Завод зубчатых колес делает только зубчатые колеса, редукторный – только редуктора. Мы делаем все. Так заводы не организуются, они так не смогут эффективно работать. Не могу я быть эффективным зуборезчиком, зубошлифовщиком, сборщиком редукторов, термистом и т.д. Надо в чем-то одном быть специалистом.

Так что в ВТО с нашей низкой производительностью труда, плохой организацией труда, нашим плохим отношением к делу будет сложно, производить что-то станет невыгодно. У нас затраты на выпускаемые изделия в итоге выше, чем в Германии. Мы своим рабочим за выпуск низкой продукции платим больше, чем на Западе. Производительность труда ниже в 10 раз, а зарплата – в три. В Германии выпускать что-то выгоднее, чем в России, получается, дешевле. Еще важный параметр: тарифы на электричество у нас выше, чем в соседних странах ВТО. Вот еще одна причина, по которой мы не сможем конкурировать с Западом.

- Вас не посещали мысли наладить бизнес за границей?

- Я предприниматель с 20-летним стажем. Что касается российского бизнеса – я очень квалифицированный человек. На Западе бизнесмены другого класса, они более организованные. Как здесь западные бизнесмены не могут вести бизнес, так и мы – у них. Можно такое сравнение привести, чтобы понятно стало: если европейский бизнес – это плавание в бассейне, то российский – то же самое, только бассейн наполнен кислотой. Мы в своих водолазных костюмах в этой кислоте плаваем, и рекорды на хорошей воде показывать уже не можем. Думать, что на Западе легко, – иллюзия: там тоже есть проблемы, тоже есть конкуренция. Но чего у них не отнимешь – высочайшей организации труда, самодисциплины. У них все по минутам, считают каждую копейку. Мы же под это просто не заточены.

В России деньги зарабатываются легче, чем там, но в России все намного опаснее, рискованнее, более непредсказуемо. В нашей стране надо быть достаточно специфическим человеком, чтобы заниматься бизнесом. Надо быть политиком в прямом и переносном смысле. Западному бизнесмену тяжело объяснить, зачем в России предприниматель занимается политикой. У них такого нет практически. А у нас – без политики я вообще не смогу заниматься бизнесом. Если я не буду депутатом, то меня просто прихлопнут или прикроют очередные проверяющие. Я просто стерегу свой бизнес в своем государстве. А для Запада это дикость, чтобы предприниматель был депутатом, у них по-другому.

- У предпринимателей, кстати, появился чиновник, который будет защищать их права. Насколько верно, что кандидатура омбудсмена Слепченко обсуждалась с деловыми кругами Псковщины?

- Не обсуждалась. Или я не имею отношения к деловым кругам. Я к Слепченко отношусь с большим уважением, но чтобы защищать права предпринимателей, надо самому быть предпринимателем, надо понимать специфику деятельности, проблемы. Впрочем, бывает всякое. Посмотрим на его работу, после будем говорить. Но кандидатуру не обсуждали, в том числе с предпринимателями, которых я знаю.

С нами и обсуждать ничего не собираются. Ведь в чем проблема? Мне власть не нужна, я с ней не могу решить ни одного вопроса. И я власти не нужен, о чем ей меня спрашивать, кого обсуждать, чьи кандидатуры? Мы живем вместе, но на самом деле в разводе. Это величайшая проблема. Сегодня власть мертва. Как в одном из фантастических романов: прибывают космонавты на неизвестную планету, стреляют из бластера в динозавра: «Динозавр уже умер. Но голова далеко от тела и еще не знает, что тело уже мертво». Государство мертво.

Я не помню случая, чтоб меня вызвали для того, чтобы что-то обсудить. А в 90-е - обсуждали, мы собирались вместе и говорили о том, как жить дальше. А сейчас - за 10 лет ни разу такого не было, чтобы вызвали и сказали: «Мужики, давайте подумаем, как быть, какую технозону строить, какую набережную». Я тоже не понимаю: зачем вы делаете технопарк в Моглино? Вот Запсковье: куча брошенных заводов – готовый технопарк. А в Моглино надо строить коттеджи. Вы думаете, они с нами посоветовались? А все равно – строить будут. Потому что дают федеральные деньги. Бред сивой кобылы! Федеральные деньги нельзя послать сюда? За сумасшедшие деньги хотят создать 3-4 тыс.рабочих мест. Дайте мне десятую часть этих денег, я вам создам 3000 рабочих мест по договору.

Если где-то предприниматели и политики пересекаются, все равно ничего путного не получается. Вот г-н Лузин – умный человек, строитель. Я в свое время говорил городской администрации - посмотрите, что творится с машинами, нет нормальных парковок. Разворовали вокруг всю землю, толком ни одного участка земли не было продано предпринимателям по закону. Дайте нам бесплатно землю для строительства многоэтажных парковок. У нас во дворы уже не въехать, это же помойки, а не дворы, заставленные ржавыми машинами, детям не поиграть…. Нормальная же идея. Никто участка земли не дает. Мы не нашли ни одного пятна – я, бизнесмен с 20-летним стажем, не нашел ни одного пятна. Но при этом есть какие-то левые предприниматели, которые получают эти площадки через администрацию города.

Мы с властью живем отдельно: они сами по себе, мы сами по себе. Ситуация очень нехорошая, она долго продолжаться не может.

- Чем закончится, по вашему мнению?

- Может, революцией. Дай бог, чтобы она была бескровная. Как только нефть упадет и чиновников не станет чем кормить, система рухнет.

- Вы видите какие-то пути выхода из такой ситуации?

- Конечно, есть. Выборы должны быть, и они должны быть максимально открытыми и прозрачными, без всяких ограничений и фильтров. Появятся другие чиновники, другие лица. Да, и жуликов будем выбирать. Только надо почаще делать выборы, для начала – каждые три года. Очень полезно.

Посмотрите на сегодняшних чиновников. Кто кого выбирал? Что это за люди? Власть должна вызывать уважение, она должна быть сакральна для людей . А если их никто не выбирал, да еще и уважения они не вызывают - это уже приехали. Надо допускать к участию в выборах как можно больше людей, давать им возможность говорить.

- Что для вас интереснее – бизнес или политика?

- Конечно, на заводе работать интереснее. Покупаем станки, пытаемся что-то делать, зарабатывать деньги.

- Что заставило вас работать на себя в 89-м году?

- Вы поймите, как мы тогда жили. Деньги были, а купить ничего было нельзя. Ни обувь, ни одежду, все как-то доставали. Пропадал кофе, сигареты, деликатесы. Шаром покати в магазинах. Вино-водка безобразного качества. Зато летали в космос. Говорят, что страна вымирать начала при Советах. Подумайте – как размножаться в однокомнатной хрущевке? А ее можно было вообще и не получить! Вот оно – вымирание. Люди, когда первый раз попали в Финляндию в 90-е годы, плакали в магазинах.

- То есть вы занялись бизнесом ради самосохранения?

- Атмосфера была невыносимой. Даже книгу было не купить хорошую. Так не живут. Стал инженером – и ушел в профессию, чтобы хоть как-то жить.

Раньше были люди первого, второго, третьего сорта. Например, в гостиницу «Россия» меня не пустили бы: бронь нужна, а бронь – только для главных инженеров, людей первого сорта. Я ехал ночевать на вокзал. Вот так ездили в командировки. А сейчас приду в гостиницу с деньгами – и поселят без проблем.

- У рабочих и сейчас нет денег, чтобы попасть в элитную гостиницу.

- У меня получают по 1000 у.е. 200 у.е. стоит хороший номер. Работы сейчас – выше крыши! Но не хотят работать. Я был работягой, хорошо зарабатывал, мог трясти пачкой денег где угодно. Но я был человеком второго, даже третьего сорта. Второго – это слишком круто.

- Ваш первоначальный капитал сложился из вашей зарплаты?

- У меня было только 140 рублей в кармане, когда я увольнялся с завода. Первоначальный капитал должен быть в голове. Если у тебя есть первоначальный капитал – тебе не нужно заниматься бизнесом, живи-проживай спокойно свой капитал. А мне надо было сколотить состояние. У меня был инженерно-технологический кооператив – НПН. Я занимался разработкой систем управления технологическим процессом, внедрял на производство, ремонтировал станки высокой сложности. А потом пошли компьютеры, года полтора-два. Вот на чем мы зарабатывали. Два года офис НПН был в моей двушке старой планировки на Рижском 47.

- Как считаете, сейчас молодому перспективному специалисту проще начать свое дело, чем тогда, когда вы начинали?

- Конечно. Когда мы начинали, везде висели таблички: «Кооператорам просьба не беспокоить». Потом пришла гайдаровская команда и огромные налоги: с заработанного рубля брали больше рубля налогов. Потом пришла налоговая инсп6екция. Штрафы были с коэффициентом 30-40 (рубль не заплатил – 40 отдай). Потом – бандюки. Потом – проценты по кредиту. Мой кооператив был в городе 300-какой-то по счету, так ведь ни одного кооператора не осталось, кто умер, кого убили, кто разорился… Кто еще в Пскове с 89 года работает в бизнесе? Где-то повезло, где-то характер, где-то знания, умения, квалификация...

- Какой характер способствует тому, чтобы человек стал предпринимателем?

- Во-первых, человек должен быть достаточно смелым, не должен ничего бояться. В бизнесе нужно быть человеком отчаянным. Бесстрашных людей нет, но надо уметь подавлять чувство страха. Бизнес – это территория, где проблем бывает очень много. Еще нужно быть очень креативным человеком, обязательно из каждого положения находить какой-то выход. Это определенный тип характера. Нужно быть холериком. Надо, чтобы неприятности тебя только мобилизовывали. Плюс должно быть понимание, куда двигаться, интуиция, нюх. Часто бывает: заработал человек деньги, и не понимает, куда двигаться дальше. Строит дом, покупает машину, влезает в долги, не думая, как их будет возвращать. Это неправильно. Нужно быть здравомыслящим человеком. Кроме того в делах нужно быть честным человеком, соблюдать предпринимательскую этику.

- Вами интуиция руководила, когда вы сворачивали какие-то сферы своей деятельности?

- Сначала интуиция, а потом уже выработались определенные правила. Ведь в любом бизнес-проекте есть начало, есть конец. Но многое приходилось сворачивать под давлением. Например, торговать мне просто не дали, и я с этого бизнеса просто ушел. Я был самым крупным поставщиком компьютеров в области, потом появились фирмы, которые официально ввозили компьютеры из-за рубежа. Как человек из Пскова мог получить такое разрешение? Получили москвичи. Хотя раньше бизнес был намного ближе к власти, чем сейчас. Мы даже выезжали делегациями совместными: предприниматели и «отцы города».

- Сейчас тоже пытаются такое организовывать. Например, ганзейские делегации…

- Раньше люди просто садились и ехали, общались. Было понятно, что с нами считаются. А сейчас… Мне надо заплатить 800 000 рублей налога. Если бы можно было 1 600 000 рублей сейчас здесь сжечь, я бы лучше это сделал. Зачем их платить – чтобы их потом разворовывали? Обидно, досадно и неприятно. Если бы был такой закон, который позволял в два раза больше сжигать денег на помойке и не платить налоги, я бы это делал. Так и напишите.

- Какое предприятие в холдинге сейчас самое прибыльное?

- Псковский завод механических приводов.

- В каком режиме сейчас работает «Пластпром»?

- Это не основное предприятие, выпускаем 1000 кубов полистирола, прибыль есть, возим небольшие объемы в СПб, Москву, но нет такой экспансии, как раньше. Пока работает прибыльно. Его уже не жалко, его уже можно закрывать, свои деньги он отработал.

Это Россия. Я создавал 3000 рабочих мест, а меня гнобили по полной программе. Я стал закрывать рабочие места, а это – тоже никого не волнует, никто не поинтересовался – что ты делаешь? Зато мы хотим получить из Москвы деньги на открытие рабочих мест. Это абсурд. Они ларьком управлять не умеют. Чиновники – как вороны: их с одного дерева сгоняешь, они садятся на другое. Ликвидировать их нельзя. Тем не менее: люди страной управлять могут, ларьком – не могут. Многие хотят заниматься бизнесом, но понимания элементарного – как управлять бизнесом - у них нет.

- А такси – насколько себя окупает 058? И почему резко упало качество услуг вашего таксопарка?

- У нас таксопарка сейчас нет. Мы вложили в этот проект миллион долларов. Только сейчас до конца отработали эти деньги. 200 машин, больше 400 рабочих мест. Ну и что? Платили мы налоги, проводили все по кассе, чеки давали, машины сделали одного цвета. А там еще 500 машин работали – без шашечек, без налогов. Никто палец о палец не ударил, чтобы навести порядок. Мы просто не смогли конкурировать. А у нас была своя ремзона, свой врач, своя мойка, стоянка. Нам просто не дали работать. Сейчас остались только диспетчерские услуги. Я платил налоги, но государство не создало мне условия для работы. Что видим сейчас? - все леваки. Все стали ИП, платят какие-то налоги, не знаю какие. Но гляньте на машины – они же битые, это просто безобразие. Непонятно с кем куда едете… А у нас с каждой машиной была связь по навигации, был контроль постоянный. Не надо? Ну и нет этого теперь. Я вернул деньги, и ладно. «Пластпром» вернул все деньги, «Орбита» тоже окупилась, Зубчатка – окупается сейчас.

- Каково ваше отношение к часто обсуждаемым в последнее время вопросам приватизации крупных государственных компаний: РЖД, Сбербанка, Аэрофлота?

- У нас в стране не было приватизации, было деление между кланами и родственниками. Будет очередная волна передела. Чтобы была приватизация - должны быть выборы.

- Не возникнет бардака в стране?

- Где бардак? В Германии? Бардак у нас. Там, где выборов нет. У нас страна, где все наоборот. Сейчас проходимцы пришли к власти везде. В итоге – научились управлять государством? Живут, под собою не чуя страны. Коррупция есть везде, но атмосфера при этом другая. В Германии, если ты хочешь заниматься бизнесом, придешь к чиновнику с просьбой – он тебе потом звонить будет, интересоваться будет. А у нас? «Какой участок? Где деньги? Где пропуск? Кто ты такой?» Такая легкая разница. Чиновники в Германии тоже есть, но они сидят на других каких-то стульях.

- В одном из интервью вы говорили, что в 2015-17 году планируете уйти на пенсию и передать бизнес сыну. Ваши планы не изменились?

- Ну, еще не 15-й год. Дети разбежались, тяжелый у папы характер. Сын в Москве работает инженером, дочка учится сейчас в СПб, другая дочь работает на западногерманской фирме. Не стали слушать мои нравоучения. В нашем роду предпринимателей, кроме меня, никого нет. Причем бизнес успешный, понимаю, если бы у папы оторвало руку-ногу, отобрали дом рэкетиры. Тогда понятно – зачем заниматься бизнесом, глядя на папу? Но с меня-то можно брать пример? Не хотят.

- У вас действительно можно много чему поучиться. Для многих вы уже даже не Игорь Савицкий, а некий миф, легендарная личность, есть такое ощущение, что вы обитаете в другом мире, хотя вы живете в Пскове, значит, ходите по тем же улицам, отдыхаете там же, где и остальные. Интересно, в какие рестораны ходите?

- Раньше ходили в «Калейдоскоп», потом появился «Пароход», позже – R16, «Натали». Сейчас клубности нет. Предпринимателей не стало – не с кем ходить. Можно было прийти, увидеть кучу знакомых. А сейчас даже не с кем посоветоваться. Пропадают предприниматели: кто на Запад уехал, кто бросил бизнес, живет спокойно. Нет того движения, которое было раньше. Кофе пили, собирали совещания. Союзы предпринимателей – это рога и копыта, ни о чем. Ни одного работающего союза.

В России плохо с бизнесом, я – счастливое исключение, столько лет – и не убили, не разорили, не посадили. Счастливчик просто!

- Вы не планируете открыть какое-то новое направление деятельности?

- Если берешься за дело – надо доводить его до конца. Сейчас на первом плане у меня завод. Бог даст силы – хочу привести его в порядок. Хочу сделать так, чтобы здесь было приятно. Чтобы была жива площадка, интересная для людей. Это мой последний проект. Банком заниматься не буду, строить ничего нового не буду. Хотя – черт его знает…

- К торговле не собираетесь возвращаться?

- Нет, не хочу… Торговля – бизнес очень непростой, требующий более высокого предпринимательского таланта, нежели производство. На производстве работать намного легче, там надо быть только инженером. Торговля – это очень тяжело, там надо считать.

- А если Игорь Савицкий идет за покупками, то куда?

- В «Ленту», «Империал». Одежду я обычно покупаю за рубежом, там выбор больше. Или в СПб.

- Как вы относитесь к шоппингу?

- Шоппинг меня успокаивает. Но я покупаю не потому, что мне вещи нужны, а для времяпрепровождения. Я так успокаиваюсь: покупаю, общаюсь с народом, что-то меня радует… Покупаю самое новое, самое дорогое. А гаджеты – вообще в радость.

- Какие книги закачиваете в электронную читалку?

- Где-то 20 авторов. Стругацкие, О Генри, весь Булгаков. Я раньше читал очень много, запойно, читал все, что можно прочитать, а потом – перестал. То есть я все время читаю, получаю информацию, два огромных монитора, я постоянно в интернете, хожу по специальным сайтам – обработка металлов, новинки технологий – изучаю вечерами. Но уже тяжело, с возрастом. Человек с годами не становится умнее на самом деле.

- Мемуары писать не надумали?

- Я человек не системный, а вдумчивый. Я пробовал что-то писать, но у меня в итоге вырастает целая глава. Это будет Александрийская библиотека. Вот Хемингуэй – кратко, талантливо. А меня заносит. Тяжело читать такие книги.

- Какой ваш любимый литературный жанр?

- Фэнтези. И «Мастера и Маргариту» могу бесконечно читать. Настольная книга. Что-то там есть сильное, что заставляет задуматься, продумывать каждую сцену.

- Интерес к книгам у вас из школы?

- Мы жили в такой стране: либо читать, либо пить и курить. Без вариантов.

- Что смотрите по ТВ?

- Дискавери 3 канала, Евроньюс.

- Как отдыхаете, куда ездите в отпуск?

- Я люблю комфортабельный пляжный отдых: хороший отель, море неподалеку, песок, тепло. Португалия, например. Лучше всего - Греция. Хотя и в Турции Эгейское море очень понравилось. Отдыхать я не умею, конечно. Полежу на песке – а потом становится невмоготу.

- Чем вы увлекаетесь? Спорт, марки?

- Тренажерный зал есть, но сейчас не занимаюсь так, как когда-то. На охоту ходил раньше, но тоже увлечение это ушло. Марки сейчас не собираю, но куча альбомов сохранилась – интересно посмотреть. Основное увлечение для меня все-таки работа. Поэтому я и нахожусь в растерянности. Я же рассчитывал на то, что будут дети, наследники, которые продолжат мое дело. А получается, что я умру на работе. Я-то как хотел: приходит день Х, я еду жить заграницу, и там увлекаюсь всем, что в голову придет. Но мне не оторваться. Придется рогами в землю.

- О чем вы мечтали в детстве?

- Космонавтом, наверное, хотел стать. Я когда пришел на завод, думал, что самая высокая планка для меня - стать главным энергетиком на заводе. В 30 почувствовал, что план не выполняю, колкий на язык, руководить меня не ставили. И сейчас, заметьте, нигде не зовут: ни фракцию не дают, ни партию... Народ не видит меня руководителем. Лидерство я всегда захватываю сам. Что-то есть во мне пугающее, волчье. Жестковат я. Народ не сильно любит таких людей.

- Вы говорили, что денег заработали достаточно. Они вам счастье принесли?

- Да, конечно. Я стал свободным человеком. Но я это не связываю с деньгами. Да, я ни в чем себя не ограничиваю. Я могу завтра сесть на самолет и поехать в Париж или поесть в хорошем ресторане устриц, купить самые красивые вещи, новую машину. Я могу решить проблемы своих детей, помочь своей матери, брату. Деньги – горючее для свободы.

- Счастье для вас – это свобода?

- Счастье – это перманентное состояние. Когда ты самореализовался. Можно иметь деньги и не быть счастливым. Я жил так, как хотел, ни о чем не жалею. Дети здоровы. Вот и счастье.

- И машина времени, чтобы что-то изменить в прошлом, вам не нужна?

- Нет, абсолютно. Я полностью доволен тем, что прожил.

Беседовала Елена Никитина