Вряд ли мои нервы выдержат еще одну «Анну Каренину»: премьера фильма все же состоялась в Пскове

Почему все так ждут от американского кино, основанного на русском материале, филигранного изображения нашей загадочной души? Почему все так ждут от экранизации классического романа полного соответствия оригиналу? Если хотите загадочную русскую душу - смотрите Тарковского. Если хотите книгу – читайте книгу. Но все ждут и радостно рукоплещут: «Не получилось, ура! Нас вновь никто не понял! И Вронский НЕ ТАКОЙ!»

А нас – это кого? Людей, которые под загадочностью подразумевают то, что не знают, где в итоге окажутся после вечеринки в баре? И какой должен быть, простите, Вронский? Судя по репликам из зала во время просмотра Карениной, книгу читали от силы треть присутствоваших. Например, по мнению моей соседки справа, Левин должен был – «по сюжету» (!) повеситься после отказа Кити, которая, в свою очередь, должна была сбежать с Вронским за границу… Единственное, в чем были все уверены – это в том, что в конце будет поезд.

***

Все смешалось в кинотеатре «Октябрь»… Долби-сурраунд (воистину долби), театр теней опаздывающих на сеанс зрителей, кафетерий «Волна» и засаленные креслица… Зазвонил телефон - неужели создатели фильма пошли так далеко и наделили Анну Каренину современным устройством связи? Слава богу, нет.

Сценарист Том Стоппард («Влюбленный Шекспир») и режиссер Джо Райт («Гордость и предубеждение», «Искупление») пошли далеко, но не настолько. Они всего лишь попытались увидеть всемирно известный роман под новым углом зрения. Этим «углом» стал театр, переходящий местами то в балаган, то в кабаре, то в шоу, то в драму идей. Получился Толстой, прочитанный в духе нелюбимого им Шекспира – «весь мир – театр» и далее по тексту. То, за что великий русский классик критиковал великого английского (преувеличенность и немотивированность образов персонажей, их поступков и речей, мозаичность и фривольность повествования), - все это воплотилось в очередной попытке экранизации «Анны Карениной».  

Поначалу эти новшества смотрелись неожиданно, потом, по ходу раскрытия авторского общего замысла (и отвлечения от первоисточника), они становились органичными и оправданными. Проще говоря: роман отдельно – фильм отдельно. Ничего удивительного – сравните: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Все смешалось в доме Облонских. Жена узнала, что муж был в связи с бывшею в их доме француженкою-гувернанткой, и объявила мужу, что не может жить с ним в одном доме…» (Л.Н.Толстой) и «Встречая приехавшую из Петербурга мать, молодой блистательный офицер граф Вронский знакомится с женой влиятельного петербургского чиновника Анной Карениной. Огонь страсти вспыхивает мгновенно, но их любовь шокирует высшее общество. В мире, где правят предрассудки и стереотипы, ей придётся сделать поистине непростой выбор между семьёй и всепоглощающей страстью…» (кто сочиняет эти краткие описания?).   

***

Спрос определяет жанр. И не самый плохой жанр. Первое впечатление от мелькания декораций и планов, образов, деталей и персонажей к концу фильма складывается в единое целое. Как будто авторы собрали кубик Рубика: все грани, намеки и полунамеки нашли друг друга. Поезд, в который играет в начале фильма Сережа, сын Анны, поезд, в котором она едет в Москву, поезд, который мерещится ей в зеркалах и снах, слышится в топоте лошадей, и – последний поезд, который обрывает ее жизнь. Белое платье влюбленной Анны – белый костюм Вронского – белый лист записки, которую разрывает Каренин, и клочки которой превращаются в снег, который в конце застилает трагическую историю…  

Сюжет, который можно было поэксплуатировать и посмаковать всласть (представляете, как бы эту историю пересказали доблестные передельщики «Служебного романа», «Иронии судьбы» и «Кин-дза-дза»?), преодолел эту инерцию за счет многочисленных деталей, которые перекликались друг с другом подобно музыке. Да и музыка в фильме была просто очаровательна. Композитор Дарио Марианелли не стал ограничивать себя вариациями на темы русских лубочных «Во поле береза стояла» и «Вдоль по улице метелица метет», хотя  куда же без них? Музыкальная тема развивалась подобно сюжетно-образной динамике: какофония настраивающегося оркестра в начале и постепенное слияние разных тем в одну главную.    

Действительно, спрос определяет жанр. И не самый плохой спрос, как выясняется. Сомнения, конечно, были и остаются. Неслучайно на странице «Октября» Вконтакте пару недель тому назад появилась попытка провести опрос «Стоит ли везти в город «Анну Каренину?» Видимо, не совсем фильм подходил под формат «пришел-выпил-закусил». Видимо, рука не поднималась обречь фильм с таким обязывающим названием на бытовой просмотр. Да и размышления о прибыли, наверное, мучили… Не знаю. Несмотря на то не знаю что – привезли. Как сказала одна моя знакомая из культурной столицы – «Можно по количеству людей, посетивших фильм «Анна Каренина» (каким бы он ни был и кто бы его ни снимал), судить о количестве образованных людей в городе»… Публика в зале подобралась совершенно разная – от девушек, обсуждающих последние постановки московских театров, до загадочной троицы в спортивках с пивом наперевес. Всем нужны встречи с прекрасным. Так что – спасибочтопривезли.

***

Что касается актеров, то надо честно признаться: фильм привлек меня не только названием, но и именем Киры Найтли.

Не знаю, почему ее считают актрисой рассудочных типажей, мне она представляется весьма нервной особой – как раз такой, какой виделась мне Анна Каренина. Нервной, то есть с обостренной восприимчивостью, тонкой чувствительностью, которая при неблагоприятных условиях вырождается в истеричность и стервозность.

С искренним ужасом в Каренине опознавался любимец женщин Джуд Лоу. Выбор актера, может быть, стал тоже ходом режиссера, как будто поставившего своей целью сломать стереотипы. В случае с Карениным это получилось на все 100 процентов. Ангел во плоти, гений всепрощения вызывал искренне сочувствие, заставляя забыть романную трактовку.

Не менее ужасным было и появление на экране Аарона Тейлора-Джонсона в роли Вронского. Мелированный блондин с безвольным подбородком, который с одинаковым успехом и выражением лица мог «рукою, полною перстней, и кудри дев ласкать — и гривы
своих коней.…»

Можно понять героиню, заявившую в фильме: «не думаю, что мои нервы выдержат еще одного Алексея»…  Но в принципе, и к нему постепенно привыкаешь.

Левин в исполнении Домналла Глисона внешне страшон как грех.

«Вы очень изменились, Кити, а вот я – нет». Юные зрительницы захихикали: «Не изменился, все такой же страаашный». Но если отвлечься от внешности (опять же – от романа Толстого), то вполне достойный Левин. Даже книга «Толстой. Бегство из рая» вспомнилась.  

***

«Анну Каренину» смотреть тяжело. Но не от того, что фильм плох, а от того, что он очень эмоционален. И я посмотрю этот фильм еще раз. Но уже дома. Не слушая «А чего она из-за ребенка так?», «Какая же она дура, истеричка!», «Ты что – плачешь?» и «Лучше бы пошли на Трех богатырей»…

Елена Никитина