«Быть таким, какой ты есть, – в этом мужество и честь»: Прийти на концерт Александра Градского псковичам не помешал даже паралич городского транспорта

Концерт Александра Градского – тот случай, когда пишущий о нем рискует столкнуться с ощущением собственного бессилия. Ведь выступления мэтра отечественной сцены – это то, что надо видеть, слышать и чувствовать. Лично. Сидя в зале. Понимая: то, что ты напишешь, будет  непомерно меньше того, что происходило на самом деле.

Поэтому – уважительно не решаясь замахнуться на околомузыкальные рассуждения («Александр Градский представляет в популярной музыке нестандартный тип синтетического исполнителя школа классического бельканто, отлично поставленный мощный тенор, свободное использование фольклорных приемов плюс школа рок-н-ролла» и т.п.), отважимся рассказать о том лишь, что происходило на концерте.

Мое дело – выйти и спеть

«Пешком дошли?» - этим вопросом встретил псковичей ровно в 19 часов в БКЗ филармонии Александр Градский. «Доползли, а не дошли» - невесело отозвался кто-то из сидевших позади меня зрителей. Псковичи пришли на концерт «несмотря на», «вопреки». Это ощущение, родственное, наверное, тому, которое испытывают люди, плывущие в утлой лодке посреди бурного океана, помогло всем настроиться на общий лад: зрители оказались как будто заодно и думали об одном – о судьбе, личной и общей.  А по мере исполнения отдельных песен сознание это только крепло.

Как признался Александр Градский, он оказался в Пскове впервые: «Так получалось, что каждый раз я проезжал мимо. Наверное, был неправ. Хотя, может быть, и прав, так как благодаря этому вы попали на этапный вечер… Нет, не в том смысле, что все мы после него пойдем по этапу» - зал насторожился, но принял шутку со всем пылом понимания… Впрочем, как все последующие шутки – с усиливающимся гулом одобрения и смутной тягой запеть «Интернационал» или «Марсельезу».

Программа концерта была построена, как выразился Александр Градский, по принципу «всем сестрам по серьгам»: очень разные произведения, в разной стилистике, манере исполнения в одном флаконе. «У меня была своя аудитория, которая следила за моим творчеством, ходила на концерты, знала песни. Но за последний год, - объясняет Александр Борисович, - что-то произошло в ТВ-формате, и меня стали нагнетать. Поэтому появилась ТВ-аудитория, и стало сложнее выстраивать программу. Таким людям (от ТВ) предстоит некое открытие: они не в курсе, что я делаю более 40 лет. Но я этого не боюсь: мое дело – выйти и спеть! Посмотрим, насколько песни будут вам по душе».

Надо сказать, что первая же песня вызвала в зале шквал благодарных аплодисментов: какую еще реакцию могла вызвать «Как молоды мы были»? Следующие - «Гори, гори, моя звезда», «Только раз бывают в жизни встречи» - понравились залу не меньше. Все композиции – вживую, в полную силу великого голоса, правда, в сопровождении минус-фонограммы. По словам Градского, сейчас сложно возить большие коллективы: это было бы накладно. В том числе для зрителей. Но минусовка, под которую выступал исполнитель, - не простая запись: «13 лет назад был концерт в Москве, в котором приняли участие два коллектива - Большой симфонический оркестр под управлением Евгения Светланова и Оркестр русских народных инструментов Николая Калинина. Нам удалось записать это выступление, а после – убрать с записи голос. Это минус с живого концерта – совсем не то, что из студии. Многие музыканты, принимавшие участие в том концерте, за это время ушли из жизни, но частица их души и мастерства осталась», - рассказал Александр Борисович.

Маяк то потухнет, то погаснет

Романсы, успокаивающие душу и настраивающие на востороженно-мечтательный лад, все же, думается, стали не основной смыслообразующей составляющей концерта. Главным стал «неформат» - в темах, лексике, восприятии действительности.

«У меня есть друг, который никогда не ошибается. Вот он скажет, что произойдет такое событие – так и будет. Так вот, мой друг говорит, что в следующем году в феврале (мой друг никогда не ошибается) в Сочи будут Олимпийские игры (он еще ни разу не ошибался). И даже были знаки-подтверждения этого. В подтверждение тухнут все факелы. Вспомните загадку из детства: плывет корабль, а вдалеке на материке маяк - то потухнет, то погаснет, то потухнет, то погаснет. Вопрос: приплывет ли корабль в порт?» Так или примерно так Градский представил слушателям песню об олимпиаде в Ванкувере (читай Сочи, сравнивай Москве).

Но вот, что забавно и даже обидно -
Мы всех победили среди инвалидов.
В России чем более ты изувечен -
Тем больше успешен и даже беспечен.
А если рождён ты уродом моральным,
То выберут Секретарём Генеральным.
Назначат певцом и поэтом прославят,
И стать олигархом по пьяни заставят.

Или вот еще: «На подходе зима, и народ потянулся с митингов на кухни. Я не хожу на митинги, мне не нравится их обстановка. Я люблю налить, закусить и поговорить с человеком, которого я знаю. Мои товарищи не ходят на митинги, не хотят идти на выборы» - и поет песню - о тех, кто ходит и тех, кто этим не доволен.

В лексике неформата было меньше. И вообще – услышав в нескольких песнях нецензурные слова – многие женщины, сидевшие залы, удивленно поднимали брови и откидывались на спинку кресла в некоторой ошарашенности. Вот тебе и «как молоды мы были»… Мужчины – привычнее, у них только лица становились строже, сосредоточеннее. «Я одним из первых стал употреблять грубую лексику на сцене, - рассказывает Градский. - Потом надолго прекратил. А сейчас смотрю – все употребляют, вот и я вернулся, но в более изящной форме. Я спросил у своего друга филолога, надо ли менять слова на более приличные, но он ответил: ты же в жизни так называешь ... Ты не должен быть на сцене не таким, каким тебя знают». После этой преамбулы стены БКЗ потрясла песня «Шансон».

Все равно мы в неволе сидим,
Даже если не знали тюрьмы,
И пока что-нибудь не спалим
До конца не успокоимся мы.

И Емелею севши на печь,
Что осталась от пожара одна,
Помечтаем о сбыче всех мечт,
И чтоб выпить все чаши до дна.

Толерантны мы, что твой Талейран,
То ли ранить никого не хотим.
Да и будет ли толку от ран? -
Ведь и так никуда не летим.

Подлецу не говорим, что подлец,
Дураку не говорим, что дурак,
И поэтому настанет … конец,
Если раком окажется рак.

Не менее ошеломляющий эффект произвел рассказ Градского об одном из эпизодов жизни известного советского барда Александра Галича. Предупредил только: «Щаз будет смешно» и, как всегда, - не обманул. Байка о некоем удивительном приборе под названием «..овномер» кого-то шокировала, кого-то – позабавила, кого-то – навела на философские размышления «о судьбах Родины» (кому интересно – историю о Галиче можно почитать ЗДЕСЬ ).

Одна песня - грустная злая, вторая - дурацкая веселая, третья – печальная

Прошелся Градский и по решающим вехам своей творческой биографии: «Песня о любви», «Романс», «Полюбил Ванюха Машутку» (1968), «В полях под снегом и дождем» (1971), «А мне нужна жена» (1972), «Автобиография» (1987)… Спел «последнюю песню для кино» - «Маятник качнется» фильма «В августе 44-го»: «не снимают у нас фильмов, для которых хотелось бы написать музыку».

Вместе со старым вечнозеленым спел и несколько совершенно новых песен: «одна грустная злая, вторая дурацкая веселая, третья – печальная»… Мне, если честно, больше понравилась печальная:

Красная   пятиконечная,
Синяя   шестиугольная ,
Горькой судьбой повенчаны,
Нитью в ушко игольное

И напоследок, вслед за язвительной «Мразь телевизионная», посвященной одному проекту Первого канала, - «Южная прощальная»:

Ах, как хочется порой
Нам играть чужую роль,
Чтобы выглядеть прилично и не без дохода
Происходит эта жизнь
И в унижении и лжи
Без свободы нет любви, а в любви нет свободы.

***

Как сказал Александр Градский, он не знает, появится ли в Пскове еще: «Может быть, через следующие 46 лет, но это слишком много». Как бы то ни было – зрители благодарили замечательного певца-исполнителя и композитора охапками цветов, бурными аплодисментами и прощальной овацией – традиционно – стоя. И то верно: стоя – значит, «вопреки», «несмотря на»!